Подростковый вандализм – это диалог с миром взрослых

В чем причины подросткового вандализма? Отвечает психолог Глеб Слобин

Несколько лет назад по Фейсбуку разошлась ссылка с фотографиями, на которых группа подростков крушила вагон электрички. В соцсети возмущались: уроды! Пороть их! И даже убивать. А молодой человек, «засветившийся» лицом, получил нелестную характеристику имбецила, дауна. Оправданы ли такие эмоции? Что толкает подростков на вандализм? И как следует реагировать обществу? Отвечает психолог Глеб Слобин.

Крик души

Пик «круши-ломай» приходится на подростковые годы. Это возраст, когда человек стоит на пороге взрослого общества, ему остался один шаг до взрослой жизни.

И подобный вандализм – это своего рода «диалог», который подросток пытается вести со «взрослым» миром. Это попытка быть услышанным, обратить на себя внимание. Именно поэтому молодые вандалы портят не свои вещи, а чужие, безобразничают в «общественных» местах. Дело не в том, что свое жалко, а чужое – нет. Но какой смысл портить «свое», если тебе нужен диалог с внешним миром? Некоторые выбирают более «щадящий» вариант: они заявляют о себе, своем неповторимом внутреннем мире через «украшение» своего тела с помощью тату и пирсинга.

За общественным же имуществом, будь то транспорт, школа, остановка или урна у этой остановки, всегда стоит фигура Другого. Взрослого. Родители, с которыми нет общего языка. Педагог, поставивший несправедливую, по мнению подростка, оценку. Взрослые, «ущемляющие» его права, не желающие признать его за равного. В общем, это фигура, символизирующая Взрослый мир, который не хочет услышать подростка.

Или ему кажется, что он не хочет его услышать. Обществу стоит приглядеться: кто же хочет с ним поговорить?

Портрет молодого вандала

Чаще всего — это юноша 13-17 лет. Как правило, окруженный сверстниками, которые могут как ломать вместе с ним, так и просто глазеть и подзуживать.

Чаще всего это именно парни, девушки в таких поступках замечены намного реже. Это вовсе не значит, что девушки-подростки слеплены из другого теста, «из конфет и пирожных, из сластей всевозможных», как в известном детском стихотворении. Но здесь вступают в права гендерные и культурологические различия.

Основные мотивы вандализма – самоутверждение перед миром и друзьями. Попытка поднять свой статус среди сверстников. Демонстрация силы, ловкости, отваги, «независимости» от общества, наплевательского отношения к его нормам и правилам, что также интерпретируется подростком как проявление своей мужественности и взрослости.

В нашей культуре это свойственно больше мужчинам, чем женщинам. Ведь плюющая на нормы и правила женщина – это все же сомнительная характеристика. А в адрес мужчины, скорее, прозвучит, как похвала.

«Мужское» лицо подросткового вандализма особенно очевидно, когда речь идет о крупномасштабном вандализме, который требует реального, физического противостояния с обществом, вплоть до стычек со стражами порядка. Да и сломать скамейку или перевернуть бетонную урну — не женские штучки. Тем более что большинство актов вандализма происходит ночью, а девочек в нашей культуре воспитывают более строго, чем мальчиков, они в это время чаще дома сидят.

Зато, что касается школьного вандализма – исцарапать и изрисовать парту, например – тут между девочками и мальчиками особенных различий не наблюдается. Разве что девичий вандализм, может быть, не такой вызывающий и соответственно – не такой заметный для окружающих.

Мы говорим о «подростковом вандализме» и даже обозначаем его «возраст» — 13-17 лет. Но далеко не всегда этот возраст совпадает с паспортным. Подростковое состояние души не обязательно заканчивается одновременно с физическим взрослением. Сохранить тинейджеровские комплексы и желание покричать на весь мир можно надолго.

«Плевал я на ваши святыни!»

Почему обычные подростки, не сатанисты и не сектанты, идут на кладбище, валят кресты и оскверняют могилы? Что их туда толкает? Это попытка преодолеть общепринятые нормы и правила, нарушить общие для всех табу.

Храм, памятники павшим, кладбища – места для большинства людей святые. Осквернять их нельзя никому и никогда. А для подростка – это возможность заявить: плевал я на ваши правила!

Это попытка сделать то, что обязательно заметят, отреагируют. В таких случаях преследуется двойная цель: подросток «вырастает» в своих собственных глазах и в глазах своих друзей — надо же, какой я крутой, могу пойти наперекор всем правилам и запретам, — и заодно имеет возможность «насолить» взрослым, сделать им больно, отомстить.

Ну и, кроме того, конечно, вандализм на кладбище – это способ пощекотать себе нервы. Ведь чаще всего вандалы действуют по ночам. А ночь на кладбище, да еще после очередного просмотренного ужастика про зомби – это, безусловно, острые ощущения, которых может не хватать в обычной жизни.

Так что это еще одна возможность самоутвердиться, доказать себе и друзьям свою «крутизну», «подергать смерть за усы», как Маугли у Киплинга.

Страх и агрессию впитал «с молоком матери»

Итак, подросток говорит с миром на повышенных тонах. Но почему у некоторых тинейджеров уровень агрессии зашкаливает и доводит их до вандализма? Ведь не все подростки крушат и ломают в свои 13-17 лет, так чем же отличаются их агрессивные сверстники?

Есть исследования, свидетельствующие, что деструктивная агрессия не всегда является первичной. То есть, возможно и такое, если есть вопросы к психическому здоровью подростка, но тогда с ним должны говорить врачи. Мы же имеем в виду нормального, психически здорового тинейджера.

Деструктивная агрессия в этом случае – ответ на ущемление каких-то очень важных, базовых потребностей этого возраста. Чтобы разобраться в этом, необходимо отвести взгляд от подростка и повнимательнее посмотреть вокруг него: в каком окружении он находится? Как он растет? В какой среде? Кто и как на него влияет? Что провоцирует такое поведение?

Надо признать: наши подростки растут в условиях социальной нестабильности. Да, сейчас не 90-е, ситуация изменилась к лучшему, но в целом в обществе градус тревоги, агрессии, неопределенности и страха – весьма высок. А дети и их поступки – это отражение нас, взрослых, зеркало нашей жизни. Тем более что многие из них растут в семьях неполных, неблагополучных, со сложными, конфликтными внутрисемейными отношениями – а значит, что страх и агрессия часто впитываются ими «с молоком матери».

Неудивительно, что они не знают иного языка для того, чтобы рассказать о своих внутренних переживаниях, о своей обиде или боли.

Кроме того, сейчас в нашем обществе размыты этические нормы и правила поведения, чувствуется недостаток моральных ориентиров. Вспоминается один недавний опрос, в котором более 60% опрошенных молодых людей в качестве нравственного ориентира выбрали…себя самого! По-прежнему правит бал своеволие и субъективизм. «Мне так нравится», «я так хочу» — эти слова для молодых (и не только) людей зачастую являются исчерпывающим аргументом для объяснения своего поведения.

Еще одна причина вандализма, направленного против общественных ценностей – это результат обесценивания труда других людей и роста потребительских настроений. Но это касается не только подростков.

Мы это можем наблюдать и в другой области, лежащей, казалось бы, совсем в иной плоскости: например, сейчас стало труднее найти ремонтную мастерскую, потому что проще и дешевле купить новую вещь, чем починить старую. Предметы обесцениваются и кажутся легко заменяемыми. Вот и получается,
что нет психологического барьера перед тем, чтобы их портить…

Нужен стол переговоров

Иногда взрослый мир идет на диалог с подростком и тогда вандализм превращается в свою противоположность: он не разрушает, а украшает. Я говорю о граффити. Бывает, что городские власти специально договариваются с ребятами, чтобы те раскрасили те или иные объекты на территории района.

Обсуждается тема, графическое решение – и граффити превращается в новую форму искусства, а подростки получают официальное признание.

Но это в том случае, если речь идет о согласованных «художествах». Если же это происходит стихийно, если граффити «украшают» места, совсем для этого не подходящие, тем более, если в рисунках присутствуют нецензурные выражения и оскорбления – тогда, конечно, это самый настоящий вандализм.

Вандализм — интернационален

Можно ли сказать, что вандализм свойственен молодежи только в России? Конечно, нет. Стоит вспомнить хотя бы не столь уж давние массовые беспорядки в Париже, разбитые витрины, перевернутые и сожженные машины – во всем этом в первую очередь принимала участие молодежь.

Да, это происходит на Западе реже и не так заметно, потому что это не выставляется напоказ. Но тем не менее, реакции оппозиции, самоутверждения и стремление к активному поиску своего места в мире — это общие психологические особенности подросткового возраста.

Другое дело, что в разных странах по-разному построена система профилактики вандализма. На Западе больше внимания уделяется детям, подросткам, их времяпрепровождению. К тому же, у нас в стране выше процент разводов, а развод родителей – это часто трагедия, которая очень больно бьет по психике подростка и может подтолкнуть его к асоциальному поведению.

И дело не в организации контроля за порядком, которого якобы у нас не хватает. Даже если мы завесим все камерами и поставим на каждом углу полицейского – это ничего не изменит, разве что повысит градус противостояния между подростками и миром взрослых. И результатом таких мер будет лишь увеличение уголовных и административных дел против вандализма: там, где сейчас десять, будет пятьдесят.

Наказывать или исправлять?

Осуждать подростков, клеймить, возмущаться их поступками легко и приятно. Но именно такой реакции юные вандалы и добиваются. Хоть как-то на них обратили внимание! Но взрослым важно спросить себя, чего мы хотим в итоге: наказания или исправления?

Наказание и осуждение, увы, не исправляют. Это показывает опыт колоний для несовершеннолетних – кузниц криминала, — из которых большинство подростков выходили вполне сформировавшимися уголовниками.

Подростки, доходящие до вандализма – люди в критической ситуации, крайне несчастливы, даже если не признаются в этом ни себе, ни окружающим.
Их вандализм, безусловно нужно осудить, но – не их самих.

Если же реагировать лишь карательными методами, это лишь утвердит подростка в его отчаянном протесте: ах, я плох? Ну так назло вам я буду еще хуже! Агрессия взрослых не дает ему возможности измениться, исправиться, поменять отношение к себе, людям и окружающему миру.

Дарья СИВАШЕНКОВА